Уводили тебя на рассвете…
Анна Андреевна Ахматова, сын которой много лет провёл в сталинских концлагерях, написала:
Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В тёмной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие жёнки,
Под кремлёвскими башнями выть.
Сначала террору подверглась не столичная Москва, а Ленинград. Первыми пострадали так называемые «бывшие» – священнослужители, царские офицеры, чиновники дореволюционного времени, интеллигенция. Ленинград потерял около четверти коренного населения.
Установка на начало чистки была дана на пленуме ЦК ВКП(б) 23 февраля – 3 марта 1937 года. С докладом выступил Сталин, повторивший свою доктрину об «обострении классовой борьбы по мере строительства социализма». В ходе террора из 72 лиц, выступавших на этом пленуме, 52 были расстреляны.
Сотрудник НКВД Кондаков, ссылаясь на своего бывшего начальника по Ярославскому управлению НКВД А.М. Ершова, докладывал: «Ежов допустил такое выражение: “Если во время этой операции и будет расстреляна лишняя тысяча людей – беды в этом совсем нет. Поэтому особо стесняться в арестах не следует”».
На вопрос, как быть с арестованными семидесяти- и восьмидесятилетними стариками, Ежов отвечал: «Если держится на ногах – стреляй».
Гонения на Церковь
Лазар Каганович по приказу Сталина взорвал в 1931 году главный храм России – Храм Христа Спасителя. Это было знаком того, что такая же горькая участь ждёт и храмовых служителей. Так и случилось. В 1937 году на 10 лет без права переписки был осуждён бывший настоятель Храма Христа Спасителя протопресвитер Николай Арсеньев, расстрелян и бывший ключарь протопресвитер Александр Хотовицкий.
А вот история простого сельского батюшки из подмосковной деревни, отца шестерых детей. Отца Николая Кандаурова арестовали в 1930 году и приговорили к двум годам исправительно-трудовых лагерей. Во время его заключения умерла от голода жена Елена. Голод был в то время такой, что если где умирала на дороге от истощения лошадь, то уже через несколько часов от неё не оставалось ни костей, ни копыт.
Когда отец Николай освободился из заключения, ему был предложен приход в Белоруссии, а в 1935 году протоиерей Николай был назначен настоятелем Введенского храма в селе Подлесная Слобода Луховицкого района Московской области. Когда отец Николай приехал в село, то община была рассеяна, а власти приняли твёрдое решение закрыть храм. Через некоторое время отец Николай собрал вокруг храма крепкую общину, храм был отремонтирован, а крест обновлён. Во время богослужений в храм приходило молиться столько народа, что он не вмещал всех, и люди стояли на улице. Никогда батюшка не отказывал в просьбах нуждающимся. Зачастую, приходя домой, он говорил матери: «Мама, я сегодня вам на еду ничего не дам, у меня нет сейчас денег, всё, что было, я отдал больным».
После ареста священник был заключён в тюрьму в Коломне, а затем в Москве. Протоиерея Николая обвиняли в антисоветской агитации и контрреволюции. Священник не признал себя винов-ным. Протоиерей Николай Кандауров был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребён в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Революция пожирает своих детей
Россия была обескровлена перед Великой Отечественной войной массовыми расстрелами священнослужителей, крестьян, интеллигенции, уничтожением храмов, раскулачиванием и коллективизацией на селе. Красный молох прошёлся и по тем, кто приложил свою руку к уничтожению исторической России. Из пяти первых маршалов СССР были расстреляны Тухачевский и Егоров, умер в тюрьме Блюхер. В живых остались только Будённый и Ворошилов. В армии происходили тотальные аресты. Хватали командармов, флагманов флотов, комдивов, комбригов, офицеров высшего звена. По подсчётам известного военного историка Сувенирова, из 767 офицеров высшего ранга 412 были расстреляны. Так накануне войны с Германией была подорвана обороноспособность страны.
Были расстреляны и многие чекисты, сотрудники НКВД, проводившие массовые казни. Сами репрессии 1937 года в официальных источниках и в народе назывались ежовщиной. Николай Ежов с одобрения Сталина раскрутил маховик репрессий. Однако вскоре, как водится, руководство СССР заявило о перегибах. Николай Ежов сначала был перемещён в другое ведомство, потом арестован и в 1940 г. расстрелян в Сухановской тюрьме.
Священники Кольского края
Если московских батюшек расстреливали в Бутове, то церковнослужителей и простых мирян северных областей – на Левашовском полигоне под Ленинградом, сейчас там строится храм. Расскажу хотя бы о некоторых.
Константин Мелетиев родился 20 мая 1884 года в семье священника. Учился в 1894–1906 годах в Архангельске, окончил семинарию по второму разряду (на «хорошо»). Впоследствии он стал благочинным всего края. В советский период отец Константин приложил много усилий, чтобы старинный Благовещенский храм Колы (единственный в то время каменный храм на всём Кольском полуострове) не закрыли. Закрыть этот храм смогли только после ареста священника.
К отцу Константину во время следствия применяли пытки, как и к тысячам людей, прошедшим через советскую мясорубку. Одна из самых страшных пыток состояла в том, что подследственному несколько ночей подряд попросту не давали спать. В ходе изнурительных ночных допросов отца Константина пытались уличить в развёртывании агитации контрреволюционного и антисоветского характера. Однако священник настаивал, что никакой агитационной работы не проводил. И всё же многие пункты обвинения отец Константин подписал. Подписывая «признание», он принял весь удар на себя и ничего не подписал против верующих мирян и иерархов Православной Церкви. Священник никого не оговорил. Убитый чекистами протоиерей Константин Мелетиев был похоронен на Левашовском кладбище.
Отец Константин пока ещё не прославлен в лике святых. Даже памятной доски нет на том храме, ради сохранения которого он пошёл на такие жертвы. Сам Спаситель сказал: «По плодам их узнаете их». Главное, что протоиерей Константин отдал жизнь за Христа, а храм Благовещения в Коле стоит, его давно уже вернули верующим, там совершаются богослужения.
Если же случалось, что какие-либо следователи выносили более-менее мягкие приговоры, то они сами подвергались взысканиям. Пример тому – дело последнего настоятеля Трифонова Печенгского монастыря иеромонаха Паисия (Рябова). Поначалу вместо высшей меры ему дали 10 лет концлагерей. Однако потом власти спохватились, распустили всю тройку, выносившую вердикт, лишили их званий, должностей. Дело пересмотрели, отца Паисия приговорили к смертной казни. Последний настоятель Трифоново Печенгской обители был расстрелян в Левашовской пустыни под Ленинградом 28 декабря 1940 года в день памяти основателя своего монастыря преподобного Трифона Печенгского.
В одном из концлагерей Коми умер
2 августа 1940 года от непосильных работ, жестокого режима и цинги послушник Трифонова Печенгского монастыря Фёдор Абросимов. Он причислен к лику святых.
Дело Чазова
Колхозник Григорий Чазов из колхоза «Труженик» Ново-Борчатского сельсовета Крапивинского района современной Кемеровской области был приговорён «тройкой» к расстрелу 22 марта 1938 года, но выжил совершенно случайно: упав в братскую могилу, Чазов, лёжа между трупами, не шевелился и таким образом остался жив. Добрался до дома, находившегося в 45 километрах от места расстрела. Впоследствии совместно с братом Фёдором Чазов приехал в Москву искать справедливости у Михаила Калинина, а от него оба были направлены в Прокуратуру СССР. Там после допроса с санкции заместителя Прокурора СССР Г. Рогинского братья были арестованы. 20 июня 1938 года Григорий Чазов был расстрелян в Москве, а его брат осуждён как социально-вредный элемент на 5 лет заключения. Чазова и его 17 товарищей обвиняли в поджоге пихтового завода, колхозной скирды соломы, отравлении стрихнином трёх колхозных лошадей и в антисоветских разговорах…
Кто лежит в погребальных рвах?
По имеющимся на сегодня документам, в Бутове с 8 августа 1937 года по 19 октября 1938 года расстреляны 20 761 человек. Основную часть расстрелянных составляют жители Москвы и Московской области; две с небольшим тысячи – из регионов Российской Федерации. Кроме русских, которых в Бутове примерно 70 % от общего числа, преобладают латыши, поляки и евреи, за ними по численности идут украинцы, немцы, белорусы. В Бутове были расстреляны и граждане других государств – Германии, Польши, Франции, США, Австрии, Венгрии, Румынии, Италии, Югославии, Чехословакии, Турции, Японии, Индии, Китая и многих других. Всего же национальностей насчитывается свыше шестидесяти. Расстреливали и 15–16-летних мальчишек (есть один 13-летний), и 80-летних стариков.
В основном шло истребление мужской части населения: мужчин расстреляно здесь почти 20 тыс., женщин – 858 человек. Если говорить о профессиях и роде занятий пострадавших в Бутове, то больше всего здесь загублено простых рабочих. За ними по численности следуют служащие советских учреждений, потом крестьяне. По количеству расстрелянных вслед за крестьянами следуют люди, пострадавшие за веру.
Следом за «церковниками» идут «лица без определённых занятий», в числе которых могут быть и священники, и учёные, и люди из «бывших» (бывшие князья, графы и т. д.), и обычные уголовники. Что касается профессий, то нет такого рода занятий, представителей которых не было бы в списках убиенных в Бутове. Тут железнодорожники, бухгалтеры, работники торговли и сферы обслуживания, сторожа, моряки, первые советские лётчики, пенсионеры, кустари, преподаватели школ, училищ, техникумов и вузов, студенты, заключённые тюрем и ИТК, милиционеры, пожарные, врачи, агрономы, художники, литераторы, спортс-мены, сотрудники НКВД, партийные и комсомольские работники, руководители крупных предприятий – словом, в земле Бутова лежит весь народ, все его представители…
1937–1939: уничтожение епископата
Вот как рассказывает о репрессиях священник Владислав Цыпин. Власть не располагала иными надёжными средствами атеистического воспитания населения, кроме террора. И он обрушился на Православную Церковь в 1937 году с таким тотальным охватом, что, казалось, приведёт к искоренению церковной жизни в стране.
Самые большие потери понёс епископат, почти полностью истреблённый гонителями. В Казани арестовали и расстреляли правящего архиерея архиепископа Венедикта (Плотникова), уже ранее приговорённого к смертной казни по делу священномученика Вениамина, но потом помилованного.
25 июля 1937 года в Нижнем был арестован правящий митрополит Феофан (Туляков). В тюрьме владыку подвергли жестоким пыткам, а 21 сентября особой тройкой областного управления НКВД он был приговорён к расстрелу и 4 октября казнён. Затем арестовали викарного архиепископа Богородского Александра (Похвалинского) вместе с 13 священниками и диаконами приходских церквей. Тройкой НКВД все арестованные были осуждены на смертную казнь и 11 декабря расстреляны. Арестованы, а потом приговорены были к смертной казни викарий Нижегородской епархии епископ Ветлужский Неофит (Коробов) и проживавший на покое престарелый епископ Фостирий (Максимовский), всё духовенство Ветлуги и множество мирян. Епископ Фостирий замёрз на этапе в варнавинскую тюрьму.
В октябре 1937 года был арестован Патриарший экзарх Украины митрополит Киевский Константин (Дьяков). После 12 дней пыточных допросов его расстреляли. Одной из своих родственниц владыка явился во сне стоящим на пустыре у свеженасыпанного могильного холма и сказал: «Здесь лежит моё тело». На Лукьяновском кладбище, расположенном возле тюрьмы, где расстреляли владыку, она обратилась к одному из кладбищенских сторожей, внушившему ей своим видом особое доверие, и он оказался тем самым могильщиком, кто зарывал останки убитого митрополита. Отпевание священномученика совершил проживавший в Киеве схиархиепископ Антоний, в прошлом владыка Таврический Димитрий (князь Абашидзе). Митрополит Константин был из вдовых протоиереев, за год до его казни были расстреляны его дочь Милица и зять Борис.
В 1938 году в застенках скончался от пыток митрополит Одесский Анатолий (Грисюк). В 1937 году на Украине были арестованы и потом расстреляны архиепископ Екатеринославский Георгий (Делиев), архиепископ Житомирский Филарет (Линчевский) и епископ Ананьевский Парфений (Брянских). Тогда же арестовали престарелого архиепископа Харьковского Александра (Петровского). Его посадили в холодногорскую тюрьму. Осенью 1939 года в судебно-медицинский морг из корпуса неизлечимо больных колонии НКВД на Каченовке привезли останки старца с номером на ноге и с бумагой, в которой сообщалась фамилия усопшего – Петровский. Доктор морга оказался из бывших иподиаконов. Вместе с привратником, который был монахом в сане архимандрита, они сразу опознали владыку Александра, несмотря на то, что он был острижен и обрит. Из тюрьмы поступило приказание: труп возвратить, так как он отправлен в морг по ошибке. Но архимандрит и доктор отправили труп одного безродного в тюрьму с документами заключённого Петровского, а покойного архипастыря облачили по-архиерейски, и архимандрит-привратник отпел владыку.
Арестованным архипастырям НКВД предъявляло те же бредовые и фантастические обвинения, что и партийным вождям, военачальникам, инженерам, врачам, крестьянам. Архиепископа Смоленского Серафима (Остроумова) обвинили в том, что он возглавлял банду контрреволюционеров и террористов.
Архиепископа Орловского Иннокентия (Никифорова) арестовали вместе с 16 священнослужителями города «за клерикально-фашистскую заговорщическую деятельность». Митрополиту Нижегородскому Феофану (Тулякову) ставилось в вину, что якобы по его указаниям в Лысковском районе совершили более 20 поджогов, уничтожали заготовленный пиломатериал и лес на корню, сожгли салотопный завод… Епископа Ветлужского Неофита (Коробова) обвинили «в создании церковно-фашистской, диверсионно-террористической, шпионско-повстанческой организации с общим числом свыше 60 участников» и в том, что он переправлял «шпионские сведения митрополиту Сергию (Страгородскому) для передачи разведывательным органам одного из иностранных государств».
В 1937–1939 годах был истреблён почти весь российский православный епископат. В день праздника Введения во храм Божией Матери в 1937 году на допросе в тюрьме скончался от пыток бывший проректор Киевской Духовной Академии, настоятель церкви Николая Доброго в Киеве протоиерей Александр Глаголев.
В самом начале 1937 года разворачивается кампания массового закрытия церквей. Только на заседании 10 февраля 1937 года Постоянная комиссия по культовым вопросам рассмотрела 74 дела о ликвидации религиозных общин и не поддержала закрытие храмов только в 22 случаях, а всего за год закрыли свыше 8 тысяч церквей. В Одессе осталась одна действующая церковь на кладбище. В Мурманске, Коле и во всей Мурманской области с 1938 до 1946 года не было ни одного действующего храма.
В годы предвоенного террора смертельная опасность нависла над существованием самой Патриархии и всей церковной организацией. К 1939 году из российского епископата, помимо главы Церкви – Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия, на кафедрах остались 3 архиерея – митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Дмитровский и управляющий Патриархией Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями (по книге протоиерея Владислава Цыпина «История Русской Православной Церкви. 1917–1997 годы»).
Сейчас многие репрессированные священнослужители и миряне прославлены как новомученики. Их иконы есть в православных храмах и в наших домах. Мы молимся им, и по их святым молитвам возрождается Православие на Руси.
Галина Викторовна Сиротинская