4 ноября 1612 года, 405 лет назад, Москва была освобождена от польских интервентов
Следует помнить, что независимость и самобытность русской земли и триединого русского народа удалось отстоять лишь благодаря мужеству и стойкости народного ополчения под предводительством Минина и Пожарского. Вся правящая верхушка, как теперь сказали бы, – прозападная, насквозь корыстная – склонялась уже к посаждению на русский престол польского ставленника. Государственность русская вполне могла оказаться утраченной.
Но явился человек, духовно осенивший русское спасение, фактически говоря, усовестивший русский народ, памятник которому установлен в Александровском саду у Кремля.
Это Патриарх Гермоген (Ермоген) – человек огромной духовной мощи. По его призыву, прозвучавшему из московского заточения (!) в 1611 году, образовалось стотысячное войско из 25 русских городов и большие отряды казаков. Его стращали и морили голодом, он принял за Родину мученическую кончину. Был заточён в подземелье монастыря польскими захватчиками, поскольку наш народ «из-за разброда и шатания», «из-за умопомрачения людей, принявших врага за друга, допустил, чтобы вражеские войска вошли в Первопрестольный град, намереваясь посадить на русский царский трон польского короля и, как итог сего деяния, изменить духовное, культурное развитие страны, превратить Родину нашу в нечто иное, что только по имени называлось бы Русью, но перестало быть таковой».
Когда Патриарху Гермогену после многих интриг и лукавых обещаний «оранжевые» бояре поднесли грамоту, фактически присягу польскому королю Сигизмунду, он решительно отказался её подписывать. Известно, что изменник М. Салтыков начал поносить Патриарха и схватил нож, на что святитель воскликнул: «Не страшусь твоего ножа, вооружаюсь против него силою креста Христова, ты же будь проклят от нашего смирения в сей век и в будущий!»
Вспомним слова Патриарха Ермогена, «видя людей Божиих в Велицей России мятущихся и зело погибающих», говорившего: «Что еще мятетеся и вверяете души свои поганым полякам? Которое вам, словесным овцам, общение с злохищными волками? Весте сами, яко издавна православная вера наша христианская греческого закона от иноплеменных стран ненавидима. Киими же нравы примирихомся с иноплеменниками сими?»
«Как эти слова подходят и к нашему времени! – восклицает в иные смутные годы уже ХХ века (в 1912 году) архиепископ Никон (Рождественский). – И в наше время так же, как и тогда, наша вера православная “всеми иноплеменниками ненавидима есть”; и теперь, как и тогда, эти “иноплеменники”, эти французы и англичане, немцы и итальянцы и все народы Запада с презрением относятся к нашей вере православной, а те из них, которые потеряли всякую веру, всячески стремятся и у нас вырвать из народного сердца веру православную, а среди нас, людей русских, немало изменников, которые готовы содействовать им в этом и чрез то загубить родную Русь».
Если проблема актуальна и 400, и 100 лет назад, и сегодня, то дело, видимо, в чём-то фундаментальном, имеющем для России особое значение.
Поражает величие духа святителя. Под грозой мученической смерти этот «начальный человек Земли Русской» чувствовал себя духовным вождём народа. Принесённое в Нижний Новгород призывное послание святителя нашло глубочайший отклик в народе, вплоть до того, что некоторые изменники внутренне преобразились, покаялись и стали активными борцами с захватчиками.
4 ноября 1612 года воины народного ополчения под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город, освободив Москву от польских интервентов, а 13 февраля 1613 года на царский престол был избран тот родоначальник дома Романовых, на которого указывал святейший Гермоген.
Правильное понимание ситуации заключается в том, что выход из Смуты лежит через духовно-нравственное возрождение русского человека, через объединение русских людей, поскольку смуту можно было избыть только всем миром.
«Народ был готов выступить как один человек; непрерывный ряд смут и бедствий не сломил юного народа, но очистил общество, привёл его к сознанию необходимости пожертвовать всем ради спасения веры, угрожаемой врагами внешними, и народа государственного, которому грозили враги внутренние», – сказал историк С.М. Соловьёв.
Удача нижегородского ополчения была обусловлена тем, что его время и место, инициаторы и цели реализовали пробуждение национального духа, явленное в возрождении нестяжательской духовной традиции.
И деньги-то на ополчение собирались 400 лет назад всем миром. И народ собранные средства вручил тем, кто не «откатил» бы себе корыстно ни копейки.
Вот такие уроки единения и сохранения. Духовного стоицизма и долга перед Отечеством. И – уроки «европейского выбора», предательства, коррупции, готовности лечь под оккупанта, лишь бы сохранить «нажитое непосильным трудом». И власть, которая, как водится, конвертируется в финансы.
Станислав Александрович
МИНАКОВ