К 25-летию выхода в эфир телепередачи «Русский Дом»
В конце 1992 года я ушёл с 1-го канала «Останкино». Руководство студии, где я тогда работал, решило привлекать внимание зрителей антихристианскими, оккультными темами. И я сказал, что не буду в ней больше работать. Узнав, что в подмосковной редакции телеканала МТК набирают новых сотрудников, обратился туда, и меня с радостью взяли. На 1-м канале я занимался журналистскими расследованиями, ездил по всей стране, а теперь предстояло говорить о надоях и урожаях в московской области. Так я тогда это понимал, но решил стоически с этим смириться.
На новом месте всё же находил время снимать очерки на исторические темы, которые мне особенно близки. Помню, сижу с монтажёром и собираю сюжет об уничтоженном на Соколе кладбище воинов Первой мировой войны. Монтирую и думаю, как же убедить начальство его показать, ведь не совсем по теме, мягко говоря. И тут в монтажную заходят Александр Крутов, руководитель «Московии», вместе с режиссёром Георгием Дульцевым. Ни с кем из них до этого лично я не общался. «Покажи, – говорят, – что делаешь». Показал и слышу: «Возьмём в новую программу: “Русский Дом” называется». Так мой маленький фильм и я сам оказались в «Русском Доме».
Первый раз «Русский Дом» закрыли в октябре 1993 года. Мы делали репортажи из осаждённого Верховного Совета. После его расстрела некая комиссия искала связи между нашей программой и опальными депутатами. Ничего не нашла, и примерно через полгода мы снова вышли в эфир.
Помню одно из заданий, которое я чуть не провалил. Президент России Борис Ельцин открывал храм-часовню Бориса и Глеба на Арбате. Что-то не в порядке было с нашей аккредитацией. Без неё мы с оператором не смогли пробиться к месту событий через плотное кольцо оцепления. Казалось бы, нормальная причина для оправдания; но она совершенно не подействовала на Крутова. «Получил задание – выполняй!» – услышал я в ответ. Что же делать? Не заставлять же президента заново приезжать на освящение часовни?! Пришлось искать тех журналистов, кому посчастливилось снять главную персону и уговаривать их поделиться материалом. Коллеги пошли навстречу, но урок я запомнил. Что бы ни было – сюжет должен быть готов и готов вовремя. Телевидение – дело коллективное, а эфир на телевидении – это конвейер. Останавливать его нельзя ни при каких условиях.
Работа в «Русском Доме» окрыляла. Во-первых, несмотря на строгость всего того, что касалось сроков и качества подготовленных сюжетов, Крутов никогда не занимался мелочными придирками, не пытался перекроить все наши репортажи под себя. Поэтому у каждого автора программы сохранялся свой стиль, своё видение нашего общего русского дома. И это делало его многоуровневым и красочным, а наш вклад в него творческим. А во-вторых, в середине 90-х годов телевидение в Останкине плясало под дудки Березовского и Гусинского. Диктуемая ими информационная политика, обострённая войной в Чечне, подводила Россию к опасной черте: повторению печальной судьбы Советского Союза. Мы, журналисты «Русского Дома», ходили по одним и тем же останкинским коридорам, что и корреспонденты других каналов, но не били из информационных орудий по нашей стране, а, наоборот, изо всех сил старались её защитить. И в этом было что-то возвышающее: идти наперекор…
Весной 1999 года, когда НАТО напало на Югославию, «Русский Дом» стал выходить в эфир ежедневно. Маленькому коллективу это было непросто. Но трагедию сербов мы приняли тогда, как свою. Вместе с оператором Владимиром Кузьминым я полетел в Сербию. Впечатлений о той поездке осталось много, но одно из них: знакомство с тогда уже немолодым белградским профессором Ростиславом Петровичем, автором книги «Смотри, Россия» о геноциде сербов в XX веке, вспоминается сегодня особенно часто. Поражала его трогательная, может даже наивная вера в братство православных славянских народов. Он говорил: «Россия, Сербия, Белоруссия и, дай Господь Бог, Украина остановят НАТО!» Говоря про Украину, он всегда добавлял это: «Дай Господь Бог!» Словом Божиим он будто пытался уврачевать ту червоточину измены, которая уже давала себя знать.
В 2002 году на телеканал «Московия» (так мы тогда назывались) пришла новая команда ныне беглого олигарха Пугачёва. Они скрывали свои планы закрыть «Русский Дом». Приостановку его выхода в эфир объясняли временной необходимостью. Потом стали не давать готовить программу. Так как официального распоряжения о закрытии «Русского Дома» не было (думаю, боялись популярности программы), я ходил по редакционным службам и требовал, чтобы нам давали возможность снимать и монтировать. За это меня лишили всех надбавок, оставив голый оклад, примерно 1/8 часть от обычной зарплаты. Десять лет назад я ушёл с телеканала, когда был не согласен с редакционной политикой. На этот раз остался. Уже было чем дорожить. Мы держались до конца, пока оставалась хоть малейшая надежда вернуть «Русский Дом» в эфир.
Возможность не кривить душой и говорить правду – лучшая награда для журналиста. В «Русском Доме» у нас такая возможность была постоянно.
Частый гость нашей программы актёр и поэт Михаил Ножкин говорил про нас, что мы «русский окоп во вражеском стане». Те, кому наша программа была не по нутру, называли нас маргиналами, черносотенцами. И всё же победа осталась за нами. Когда сейчас практически все телеканалы стали выступать с государственно-патриотических позиций, с тех, на которых всегда стоял «Русский Дом», понимаешь, что русский окоп на российском телевидении оказался сильнее. Да, кто-то может возразить, сказав, что нынешнее телевидение патриотично, потому что такова сегодня политическая конъюнктура. Если к власти в стране придёт кто-то типа Навального, современные телевизионные ребята переобуются на лету и начнут петь совсем другие песни. Может быть, и так. В любом случае, не стоит недооценивать силу слова. Даже если журналист не до конца верит в то, что говорит, само слово созидает будущее великой, духовной и независимой страны – России! В начале было Слово.
Андрей Викторович
Полушин 
Родился в семье офицера. Школу окончил в Орле. Служил в армии. Учился на факультете журналистики МГУ. Первая авторская программа Полушина на телевидении называлась «Русский стиль». Она рассказывала о различных отечественных системах единоборств. Десять лет, от начала и до закрытия, проработал редактором, специальным корреспондентом, шеф-редактором телепрограммы «Русский Дом». Ездил по горячим точкам. Награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Член Союза писателей России. После «Русского Дома» трудился на православных телеканалах «Держава» и «Союз», в церковно-научном центре «Православная энциклопедия». Автор сценария многих телепрограмм и документальных фильмов по православной тематике. Наиболее известен фильм «Россия, которую мы любим», 1-я и 2-я части. Андрей Викторович Полушин – лауреат международного кинофестиваля «Радонеж» и фестиваля духовной культуры «Бородинская осень». На телеканале «Союз» четыре года выходила его авторская программа «Крест над Европой». В настоящее время работает вместе с Александром Николаевичем Крутовым в Российском институте стратегических исследований.