Как генерал КГБ начал работать на телевидении? Как вчерашний атеист стал православным? Кому помешал «Русский Дом»? Почему генерал Леонов перестал печататься в журнале? Почему патриотическая власть больше любит либеральные СМИ?
И когда «Русский Дом» вернётся на центральные телеканалы? На вопросы заместителя главного редактора журнала «Русский Дом» Андрея Викторовича ПОЛЫНСКОГО отвечает Николай Сергеевич ЛЕОНОВ.
– Николай Сергеевич, когда судьба связала вас с Александром Николаевичем Крутовым и как вы оказались в «Русском Доме»?
– Всю жизнь я был человеком «закрытым»: сотрудник разведки, да ещё в руководящей должности начальника информационно-аналитического управления. А когда пришёл 1991 год и всех нас уволили, мы оказались на мели и занялись всякой ерундой, так называемой предпринимательской деятельностью, чтобы просто доказать, что мы, генералы, тоже можем что-то делать. И вот однажды я был приглашён на заседание Московского интеллектуально-делового клуба. Руководителем и основателем его был Николай Иванович Рыжков, бывший председатель Совета министров СССР. Входили в этот клуб люди, которые пользовались общественным уважением – Александр Александрович Бессмертных, заместитель министра иностранных дел в советское время; учёные-экономисты, академики Абалкин, Ситорян; представители творческой интеллигенции – художник Шилов, актёр и поэт Ножкин; начальник последней советской разведки Леонид Владимирович Шебаршин. Однажды мне предложили выступить в клубе с докладом на тему «Доктрина безопасности государства как таковая». Это было, наверное, где-то в 1996 году. Крутова я тогда знал только по имени. Но выяснилось, что он был тоже членом этого клуба и принимал участие в его заседаниях.
Мой доклад обозначил четыре колонны, как я их назвал, национальной безопасности. Первое – это территория государства. Её надо всячески беречь, если есть возможность – увеличивать. Но ни в коем случае не разбрасываться, не терять, не разменивать. Пример Соединённых Штатов, которые за всю свою историю не отдали ни одного квадратного сантиметра своей земли. Вторая колонна – население, которое нужно обязательно увеличивать численно и улучшать качественно с точки зрения его образования, уровня достижений технического прогресса. Третья колонна – всё богатство природное на земле, под землёй, над землёй, которое Господь дал нашему народу, и всё, что создано предыдущими поколениями (промышленность, дороги и всё цивилизационное наследие). Это нельзя разрушать. Можно реформировать, улучшать, но не разрушать. И четвёртое – это образ жизни народа. Вот на что никто никогда не обращал внимания – это умение держать свой образ жизни. Дореволюционный образ жизни народа существовал тысячу лет на основе Православия. И этот образ жизни ломать нельзя. Все народы стремятся его сохранить, несмотря на социальные конвульсии, которые они переживают время от времени. Возьмите конфуцианство в Китае. Оно существует, несмотря на то, что там менялись социальные строи, порядки. Посмотрите на Соединённые Штаты, страна молодая, всего-то 250 лет. Но они как заложили свою Конституцию, так её и не меняют. И многие старинные европейские цивилизации – они сохраняют свой образ жизни. Франция сколько пережила разных эпох, но в принципе образ жизни французского народа, его менталитет сохраняются. Мы же делали со своей страной чудовищные вещи, особенно в XX веке. Эти все революции, которые переворачивали с ног на голову образ жизни. Возьмите Октябрьскую революцию или события 1991 года. Всё меняется коренным образом – отношение к вере, отношение к собственности, отношение людей друг к другу, юридическая структура, взгляд на свою собственную историю. А это ведёт к уродованию менталитета нации. Она уже не может сообразить, что было хорошо, а что плохо. На что ориентироваться, а от чего отказываться. Эта ломка – ужасная штука. Поэтому возвращение к историческим корням, а это наблюдается у многих наций, – это всегда сохранение образа жизни.
Вот эта концепция, изложенная в моём выступлении, привлекла довольно пристальное внимание. Ко мне подошёл Александр Николаевич Крутов и предложил попробовать поработать вместе на телевидении. Я никогда в жизни до этого на телевидении не выступал. Но решил попробовать. Тогда я впервые попал в незнакомую мне телевизионную среду, в программу, которая называлась «Русский Дом». Она существовала до меня. Я ничего не знал о её существовании, потому что она выходила на достаточно периферийном 3-м канале. А когда мне рассказали характеристики передачи, то я понял: она принципиально совпадает с моим мировоззрением. Это была объективная профессиональная патриотическая православная трактовка событий. Это всё мне подходило. Я, как человек, выросший в Советском Союзе по нормам так называемого научного атеизма, с удовольствием принял предложение покреститься. И отец Тихон (Шевкунов), настоятель Сретенского монастыря, меня покрестил. А потом даже обвенчал с супругой. Короче говоря, я стал нормальным русским православным человеком. Хотя, когда я рассказывал батюшке обстоятельства и дела моей предыдущей деятельности, батюшка сказал, что я и раньше был православным человеком, просто ситуация была такая. Тем более что сотрудник разведки и офицер КГБ не мог не быть членом КПСС. Но с советским прошлым мы расстались очень спокойно, потому что партия даже не вспомнила о своих бывших членах – выслала по почте учётные карточки и партбилеты. Так я начал работать в «Русском Доме».
Задача была поставлена просто: раз в неделю выступать в программе с комментариями основных событий недели. Первые две или три программы Крутов меня записывал. У него не было уверенности, что всё пройдёт без сучка-задоринки. Но всё прошло нормально. Через пару-тройку пробных выходов в эфир Александр Николаевич сказал, что мы можем работать уже в прямом эфире. Я готовился к этому крайне серьёзно. У меня до сих пор хранятся кипы бумаг с информацией из нашей и зарубежной прессы, а что-то почерпнул из своих связей, которыми я ещё располагал в то время. Давал трактовку событий, которые происходили внутри страны и за её пределами – внешняя и внутренняя политика. Но поскольку программа должна быть короткая, ясная, чёткая, то, конечно, старались всё делать очень компактно. Иногда сейчас слушаешь комментаторов – они возят эту манную кашу по полчаса, по часу…
– Я помню, как-то пришёл в редакцию, разговорились с Александром Николаевичем насчёт недавнего вашего эфира, он говорит: «Поражаюсь профессионализму Леонова: ему даёшь задачу – уложить комментарий ровно в три минуты. И он, не глядя на часы, укладывается в указанное время секунда в секунду, словно по секундомеру».
– Это какое-то внутреннее чутьё, заложенное, конечно, свыше. Потому что я никогда этим видом деятельности раньше не занимался. Но иногда я просил у Александра Николаевича: если вы чувствуете, что я могу выйти за рамки отведённого времени, вы движением пальцев дайте мне знать, что осталось 20-30 секунд, чтобы я мог завершить свою мысль. Конечно, я и дома тренировался. Подготовив тезисы ответов на вопросы, я примерно прикидывал время, отбрасывал второстепенные вещи, оставлял базовую информацию. И я очень удивлён, что спустя столько времени после закрытия передачи (нас отлучили от эфира в 2003 году) мне всё время напоминают о работе в телепрограмме – где бы я ни был – в поликлинике, в метро, на отдыхе. Подходят совершенно незнакомые люди и вспоминают «Русский Дом».
– Вообще, конечно, это удивительное явление. Вы сами сказали – периферийный телеканал, выходил не в самое лучшее время, тем не менее программа пользовалась невероятной популярностью. Так что вы работали не зря.
– То, что мы сами себя недооценивали, мы поняли, когда наступило время реальной проверки. А реальная проверка была, когда начались выборы в Государственную Думу РФ в 2003 году. Когда неожиданно нам с Александром Николаевичем предложили включить наши кандидатуры в список избирательного блока «Родина». И внезапно в Москве, где народ позажиточнее, чем основная масса в России, где сосредоточие чиновничества и госаппарата, мы сразу получили огромное количество голосов, которые и позволили нам пройти в Государственную Думу. Я уже говорил о том, что мы не занимались политической деятельностью, просто вели просветительскую работу по ТВ. Но это и насторожило власть. Вот власть, конечно, тогда сразу спохватилась, что немножечко она не доглядела. Потому что наша здоровая критика действий властей, естественно, нравилась зрителям. Наша критика никогда не подпитывалась прозападными, чужими настроениями и идеями. Это была патриотическая критика с целью улучшить дела в Отечестве, подсказать, помочь государству. Но, к сожалению, наступили времена, когда эта критика стала интенсивно раздражать верха. После того, как с поста губернатора Московской области ушёл Тяжлов, телекомпанию приобрёл известный предприниматель Пугачёв. И тогда уже начались ограничения. Мы выходили в эфир с субботы на воскресенье. И вот однажды нас переносят на будний день. Потом с одного часа – на другой, менее удобный для зрителя. Но всё равно аудитория не уменьшалась. Потоком шли письма и звонки. Ну а позже, в конце концов, начались уже прямые нападки.
– Какие?
– Нам было сказано, что раз нас избрали депутатами Госдумы, то нам нельзя работать на телевидении. Сейчас среди нынешних депутатов едва ли не каждый пятый работник ТВ. Может, я преувеличиваю, но ненамного. А нам тогда это было поставлено в упрёк. Потом, наконец, договорились о том, что передача не рейтинговая, и поэтому она закрывается. Вот такое двуличие. Так и исчезла эта передача, которая, на мой взгляд, была очень здоровой, очень правильной. До сих пор, когда смотрю телевизионные передачи, я удивляюсь непрофессионализму обращения с информацией как таковой, ущербности её подачи, чаще в крикливых и скандальных формах. Телевидение начинает работать как средство пропаганды, а это всегда отвращает зрителя, потому что он не терпит открытой лакировки и халтуры.
– И вы сосредоточились на журнале?
– Журнал мы создали намного раньше, в 1997 году. Именно под влиянием успехов телепередачи, которая распространялась только на московский регион и не могла дойти до тех мест, куда мог дойти журнал. Во-вторых, телепередача прошла – и всё, а журнал остаётся, это уже печатный документ, к которому всегда можно вернуться. В журнале я проработал практически всё время, пока не подошли сроки, так сказать, чисто биологические.
– Действительно, многие читатели спрашивают, почему вы перестали печататься в журнале?
– Ответ очень простой. У меня нет, никогда не было и не будет расхождений с концепцией «Русского Дома». Поэтому никаких даже малейших додумок в том, из-за чего мы могли бы разойтись, нет. Просто пришло время жизни, когда человек начинает думать о том, чтобы свёртывать свою общественную деятельность. Мне уже пошёл 90-й год. Это более чем солидный возраст. Людей моего возраста называют народными мстителями, потому что мстят государству своим долгожительством, находясь на пенсии. Ну а с возрастом, конечно, приходят обычные недуги. Меняется сама скорость мышления. Всё это вместе взятое и привело к тому, что я решил сократить своё участие в работе журнала. Да и вообще сейчас на все звонки от различных телевизионных компаний с просьбой об интервью я отвечаю отказом. Конечно, в какой-то степени влияет и то, что средства массовой информации в России сейчас не играют особой роли, мало влияют на общественное мнение страны. Смотришь на все эти крикливые ток-шоу и думаешь – какой в них толк? Отсутствие реальных авторитетов в СМИ, которые бы имели свой собственный взгляд. Но собственный – это не значит враждебный. Я вот иногда слушаю «Эхо Москвы» и, скажу вам честно, поражаюсь, как нынешняя российская власть терпит эту радиостанцию, позволяющую себе издевательскую критику наших властей. И в то же время, что касается национально-патриотических изданий и каналов, то именно они подвергались ограничительным мерам и закрывались. В этом есть какая-то загадка.
– И как её разгадать?
– Да несложно, потому что интересы подобных СМИ продвигают учредители-олигархи вкупе с рекламодателями, потому что их прикрывает влияние Запада, от которого в полной мере Россия никак не может уйти. На словах-то мы можем выдувать большие пузыри, а на деле, оказывается, нет. Мы в «Русском Доме», например, часто высказывали недоумение, почему золотовалютные запасы России хранятся в США, в ценных бумагах американского казначейства? Это же означает, что мы финансируем Соединённые Штаты. Везём туда реальные денежки, слитки золота, а в ответ получаем казначейские билеты, по которым получаем очень скромный (менее 2 %) доход. Получить чёткого и ясного ответа на этот вопрос было просто невозможно – и тогда, и сейчас. Так, отдельными фразами говорили: если держать это в России – растащат. Ужас какой! Ничего себе – создали государство! А ещё отвечают, дескать, они очень ликвидные, эти американские облигации, захотел продать – продал, захотел купить – купил. Да, это высокая хвала американской экономике, если её казначейские билеты очень легко покупаются и продаются кем угодно. Я, конечно, понимаю, что в Америке многие государства хранят свои деньги таким образом, например, Китай. Но ведь у каждого государства свои цели, и китайцы никогда не скажут, что у них разворуют их ценные активы. Последние два года мы вообще жили под именем Трампа – с утра и до ночи. Мы так влезли в эту трампизацию, что остановиться не могли до тех пор, пока на нас не посыпались идиотские обвинения в том, что мы вмешивались в американские выборы.
– Мы даже в украинские дела не смогли вмешаться, когда это было нужно, какая там Америка…
– Поэтому нынешняя работа с информацией в государственных СМИ (и не только) производит гнетущее впечатление. Я очень рад тому, что, работая в передаче и в журнале, мы всё время придерживались принципа: бороться за доброе, нужное для России дело. Когда, например, шла общественная дискуссия по вопросу о судьбе Ельцина, когда всем было очевидно, что он уже никакущий, все официальные каналы боялись затронуть эту тему. Наша передача и наш журнал занимали очень чёткую позицию. Она была сформулирована однажды мной в передаче, когда я с экрана обратился напрямую к Ельцину: «Борис Николаевич, взвесьте, пожалуйста, свои физические и все иные резервы и примите решение об уходе с поста президента России». Мы учитывали, что он не только стал обузой для России, но и посмешищем на Западе. Конечно, нам было больно и горько за Россию. И мы обратились к Ельцину открыто. Ни один телеканал в то время так не мог выступить. Или шла дискуссия по вопросу войны в Чечне – первой, второй. Сколько было поломано копий по поводу того, что делать. Ведь поступали предложения согласиться на выход Чечни из состава России. Сделать новую государственную границу. Все помнят позорный хасавюртовский мир. У нас позиция была принципиальная: кто не хочет жить в России – может уехать, а кто остаётся – должны уважать законы России. Мы стояли на этой позиции твёрдо, жёстко, пока, наконец, она не сформулировалась в государственную позицию.
– Николай Сергеевич, насчёт Ельцина уже тогда было всё понятно, но почему же сейчас, когда, казалось бы, патриотизм стал государственной идеологией, многие миллиарды вбухиваются в Ельцин-центр, занимающийся пропагандой культа личности этого деятеля?
– Наши власти как были, так и остаются непоследовательными в вопросах оценки нашей недавней истории. Сегодня куда ни глянь – никто и никогда не упоминает в негативном контексте имени Ельцина, только Никита Михалков однажды попытался. Официально было заявлено, что в Ельцин-центр было вложено от 7 до 8 миллиардов рублей. Давайте говорить откровенно. Пока Россия и её народы не вынесут окончательного суждения по поводу Ельцина и того, что он совершил, у нас не будет внутреннего мира и спокойствия. Ведь разброс мнений о Ельцине – колоссальный. Конечно, Ельцин поступил как абсолютный предатель национальных интересов. Он нарушил доктрину национальной безо-пасности во всех её четырёх ипостасях. К Ельцину я обязательно пристёгиваю Горбачёва. Эта пара гнедых сыграла одинаковую роль. Тогда мы потеряли около 7 миллионов квадратных километров территории, потеряли половину населения прежнего государства, была разрушена до основания промышленность, да и сам образ жизни народа. Это было преступление. Этот человек, нанёсший непоправимый вред, из-за которого мы до сих пор не можем выбраться из ямы, в которой оказались благодаря его действиям. Сегодня мы находимся на 14-15 месте по ВВП. Нас обогнали такие страны, как Бразилия и Мексика. И мы об этом открыто говорили в «Русском Доме». О лихих 90-х, когда была нанесена смертельная рана Отечеству, я написал целую книгу – «Крестный путь России». Книга была написана на основе моих еженедельных выступлений в «Русском Доме».
– Николай Сергеевич, что бы вы хотели пожелать «Русскому Дому» накануне его тройного юбилея?
– Александру Николаевичу в день его юбилея я хотел бы пожелать так, как говорил один из героев гоголевских произведений: сто лет здоровья и мешок золотых червонцев! На благое применение. Чтобы у него было здоровье, благополучие, а всё остальное приложится. Он типичный представитель русского народа, помор. Я часто говорил ему: «Из таких, как ты, надо делать госплемсовхозы». Чтобы разводить людей такой фактуры, такого происхождения и здоровья… Вспоминаю годы своего сотрудничества с «Русским Домом» – с передачей и журналом – как один из самых светлых периодов моей жизни. Это была чудесная пора, когда отец Тихон, Крутов и я вместе оказывались на телевизионной картинке. Лучшей икебаны (по духовности, по честности, по русскости), думаю, ни на одном канале больше не бывало. На что и реагировали наши зрители. Как я счастлив тому, что всё это было в моей жизни!
С особенной теплотой вспоминаются дни, когда мы создавали журнал, когда отец Тихон (Шевкунов) был нашим духовным наставником. Я порадовался, когда он стал епископом, недавно был на службе в новом храме его монастыря. Какое прекрасное рождение было у этого журнала! Я всё время мечтал, чтобы журнал стал не просто московским, а общероссийским. Всегда радовался, когда приходили читательские письма из-за границы, куда тоже проникал «Русский Дом», – США, Австралия, Новая Зеландия, Европа. Я с удивлением узнал, что он проникал даже в места исполнения наказаний, в колонии, темницы. С некоторыми из заключённых я даже поддерживал переписку. Они под сильным впечатлением от чтения журнала полностью пересмотрели свои взгляды и смогли исправить свою жизнь. С одним из таких людей я до сих пор переписываюсь – уже 15 лет. Так что эффект попадания журнала в места не столь отдалённые для меня оказался потрясающим.
Что касается телепередачи, то я до сих пор убеждён, что её формат был бы востребован и сейчас. На фоне всего этого современного базара – крикливого, шумного, пустого. А наша передача руководствовалась только одним – нести разумное, доброе, вечное. Если бы эта передача возродилась, то могла бы ещё послужить Отечеству. Но власть наша непоследовательная. Она часто терпит любые наскоки со стороны явных врагов, прозападных сил, но совершенно не обращает внимания на тех настоящих патриотов, которые любят Родину, свой народ и готовы служить ему верой и правдой. Не за деньги, не за шкурничество, не за чины и положение.
Поэтому хотелось бы, чтобы наши власти пересмотрели своё отношение именно к таким источникам информации и влияния на общество, которые окрашены самыми благородными намерениями – патриотическими, честными, искренними. А расставание с моими читателями всегда бывает грустным, потому что мы стареем, меняются поколения, приходят другие темы…
Но «Русский Дом» – это тема вечная.
Беседовал
Андрей Викторович ПОЛЫНСКИЙ
Николай Сергеевич Леонов
Генерал-лейтенант Службы внешней разведки, доктор исторических наук. Проработал в разведке 33 года, из которых 13 – за рубежом, преимущественно в Латинской Америке. Был личным другом Че Гевары, Фиделя и Рауля Кастро. Двенадцать лет служил на посту руководителя информационно аналитического управления. В 1984–1991 гг. был заместителем начальника разведки, ответственным за работу на американском континенте. Ушёл в отставку в 1991 году с поста начальника информационно-аналитического управления КГБ СССР.
В 1994–2000 гг. работал профессором Московского государственного института международных отношений МИД РФ. Входит в пятёрку лучших аналитиков мира. С 1996 года безсменный политический обозреватель телепрограммы и журнала «Русский Дом». Член редколлегии журнала. В своих статьях, комментариях и интервью Н.С. Леонов вскрывает подоплёку многих событий, покрытых мифами и пропагандистской шелухой, показывает подлинное лицо активных фигурантов российской и зарубежной политики.
(Новое интервью с Николаем Сергеевичем Леоновым читайте в следующем номере «РД»)
Полынский Андрей Викторович
Родился в г. Омске. Окончил сценарный факультет ВГИКа. Журналистскую 
деятельность начал в газете «Тольятти сегодня». Работал собкором газеты «Комсомольская правда» по Самарской области, специальным корреспондентом газеты «Трибуна», обозревателем отдела политики «Российской газеты», главным редактором «Можайского обозрения». По журналистским командировкам объездил всю Россию.
С 2001 года – член редколлегии, а с 2013 года – заместитель главного редактора журнала «Русский Дом». Автор книги «Это я, Господи!» (издательство «Русский Дом»). Автор сценариев документальных фильмов «Преображение» (ЦСДФ), «Можайск – Священный город русских» («Православная энциклопедия»), а также ряда телевизионных передач и сюжетов.