Сейчас, отмечая праздник Победы над фашистской Германией, невозможно не задать вопрос: а как нынешние немцы относятся к этому историческому событию?
Я работал почти восемь лет в Германии как советский, а потом как российский корреспондент. Сначала от АПН, а потом от РИА «Новости». И каждый год в майские дни стремился пообщаться с немцами – в кафе, пивной, ресторанчике. Сказать, что немцы в эти дни глубоко переживают своё историческое прошлое, я не могу. Да, пресса, телевидение дают много информации и сюжетов о Второй мировой войне. Но это идёт как обычный информационный фон к юбилейной дате. Немцы вообще одержимы историей. Но дата проходит, ослабевает и фон. Мы живём Победой, немцы не живут поражением.
Уже лет двадцать меня связывают дружеские отношения с берлинской художницей Ингой Бем. Она – дочь бургомистра Пиллау, это нынешний Балтийск в Калининградской области. Когда приближались войска Красной армии, её должны были эвакуировать на морском лайнере «Густлофф». Вошедшая в историю подводной войны торпедная атака нашей подлодки под командованием Маринеску отправила 30 января 1945 года «Густлофф», на котором было около девяти тысяч человек как гражданских, так и военных, на дно Балтийского моря. Это самая крупная морская катастрофа в истории.
«Мы смогли уехать на автомобиле. На "Густлоффе" было очень много детей, – говорит фрау Бем. – Помню, это было ужасно. В Германии был объявлен траур. Но я могу на это сказать только одно. Посеявший ветер пожнёт бурю».
Наверное, именно такое простое и ясное отношение к поражению является основным у немцев старшего поколения. Те, кто моложе (я не касаюсь правых радикалов, для которых Гитлер кумир), отмечали, что помнят 8 мая как день капитуляции рейха. Другие – как окончание кровопролитных боёв за Берлин. Третьи – как освобождение от нацизма, четвёртые – как окончание ужасов бомбёжек и насилия. Но однозначно можно констатировать: немецкие историки признают, что победа русских принесла поражение страшному, безчеловечному режиму нацио-нал-социалистов, помогла немцам освободиться от химеры национального превосходства и признать свою вину перед Европой за развязывание Второй мировой войны.
В 2008 году (я работал в это время в Берлине руководителем представительства РИА «Новости») был завершён большой исторический проект, в котором участвовали ведущие немецкие учёные, специализирующиеся на исследовании Второй мировой войны. Проект начался в 1979 году, и я успел подержать в руках только что вышедший последний 10-й том. К сожалению, тогда мне не удалось взять интервью у руководителя проекта профессора Рольфа-Дитера Мюллера. Но я собирал в прессе высказывания г-на Мюллера об этом проекте. По его мнению, многотомное исследование «даёт дифференцированную картину немецкого общества в войне, а также описывает совершенно иную роль вермахта, которая была принята в 60-70-е годы». Так он сказал в интервью журналу «Шпигель».
В первую очередь историки попытались разобраться с личностью Гитлера как главного «поджигателя войны». Мне приходилось читать достаточно исследований, где историки оправдывали Германию как жертву, обороняющуюся от объявивших ей войну Англии и Франции, а также вынужденной нанести превентивный удар по СССР. Профессор Мюллер: «Современные немецкие исследователи утверждают, что Германия была "беременна войной". Гитлер уже с 1933 года целенаправленно работал над её осуществлением. И целая армия его соратников, понимая запрос, всячески способствовала подготовке Германии к войне».
Обладал ли Гитлер сверхъестественными способностями?
Рольф-Дитер Мюллер не отрицает, что на первом этапе войны какую-то роль сыграла его интуиция, но как стратег он оказался совершенно никудышным. Блицкриг Германии во Франции, который удался благодаря действительно продуманным действиям танковых соединений и стечению обстоятельств, был автоматически перенесён на Советский Союз. И здесь он не сработал.
По мнению авторов проекта, Гитлеру уже после поражения под Москвой было ясно, что он не выиграет «русскую кампанию». Его, если так можно выразиться, «успех», заключается в том, что удалось удержать вермахт в повиновении вплоть до его окончательного поражения. Рольф-Дитер Мюллер и его коллеги показывают, что вермахт был, как сегодня говорят, «по квалификации» сильнее, чем Красная армия. Историки работали в российских архивах и не скрывают, что сегодня удалось воссоздать «чёткую картину».
Пусть российские и немецкие исследователи спорят относительно подобного рода выводов. Для нас остаётся непреложным факт, что Советский Союз победил противника, который легко разгромил Францию и дал возможность Англии эвакуировать с побережья под Дюнкерком свой разбитый экспедиционный корпус и остатки французских союзников общей численностью в 330 тысяч человек. Это был сильный противник, пусть и превосходящий нас в чём-то, но это только подчёркивает величие нашей Победы. Настолько поразительной, что мне неоднократно приходилось слышать от бывших солдат вермахта почти иррациональный вопрос: «Как вам это удалось?» Такой же вопрос, как я предполагаю, немцам задавали и американцы. Они вели сразу же после войны специальные исследования, опрашивая офицеров вермахта, как же всё-таки победить русских. Даже в 80-е годы, сообщает Рольф-Дитер Мюллер, американские военные обращались с просьбами помочь найти ещё живых ведущих штабистов вермахта, которые владели бы навыками проведения крупных стратегических операций. И бывшие офицеры вермахта выступали тогда в военных академиях США.
Заслуживает внимания стремление авторов проекта поставить точку в ведущейся уже на протяжении десятилетий дискуссии, был ли план «Барбаросса», план вероломного нападения на Советский Союз, превентивным началом войны. То есть имелась пусть не господствующая, но весьма распространённая точка зрения, что если бы Гитлер не напал первым, то это сделал бы Сталин. Рольф-Дитер Мюллер утверждает, что следует считать план «Барбаросса» актом агрессии, а не планом превентивных военных действий.
Также немецкие историки предлагают расстаться с мифом о «рыцарстве» вермахта, который якобы, в отличие от войск СС, не принимал участие в расстрелах гражданского населения. Вермахт также осуществлял карательные операции, не щадя на оккупированных территориях ни женщин, ни стариков, ни детей. Не щадят современные исследователи Второй мировой войны и последнее «прибежище» вермахта – упорное сопротивление уже на территории Германии наступавшей Красной армии.
«Сопротивление в последний период войны являлось не только безсмысленным, но и, с сегодняшней точки зрения, аморальным и даже преступным», – утверждает руководитель немецкого исторического проекта. – Самое больше непонимание военных – они не смогли пойти против Гитлера». И здесь бы я возразил, что военные предпринимали несколько покушений на фюрера, хотя и провальных.
Но если военных ещё как-то можно понять, ибо долг всегда был главной чертой прусской военщины, то вызывает непонимание, почему так отчаянно сопротивлялся вермахт в конце войны, почему в Берлине приходилось брать практически каждый квартал, каждый дом «большой кровью»? Немцы хотели превратить Берлин в свой Сталинград, они этого добились.
В интернете можно посмотреть одно из выступлений Геббельса в Берлине. Огромный спортивный зал, камера сверху сзади. Ну, тысяч пять есть. Февраль 1943 года. Геббельс на трибуне: «Я спрашиваю вас: хотите ли вы тотальную войну? Если потребуется, хотите ли вы более тотальную и радикальную войну, чем вы вообще можете сегодня представить?» Это не вопрос, это уже мотивирующий приказ в зал. И весь зал в едином вопле вскочил, все выкинули руки в фашистском приветствии: «ДА-А!». Феномен массовой жертвенности, тотального оглупления?..
Мне кажется, что эта речь стала основой немецкой послевоенной ментальности. Никогда власть в Германии не сможет добиться единого отношения нации к политическим вопросам. Последний пример – жесточайшая полемика немецких интеллектуалов в отношении России. Письмо в поддержку России сегодня подписали 66 человек. Сразу же в стык «против» появилось письмо 100. И эта полярность позиций удерживает страну от резких послевоенных телодвижений.
Были ли эти люди в берлинском Шпортхалле фанатиками? Да, безусловно, это были отобранные представители нацизма. Многие потом при приближении Красной армии прямо на рабочем месте вместе со своими секретаршами принимали яд и валялись в кабинетах мёртвые на полу. Как, впрочем, и Геббельс, отравивший своих шестерых детей, жену и себя. Это был их конец с цианистым калием в желудке. Магда Геббельс собственной рукой засовывала спящим детям ампулу в рот. Тотальная пропаганда Геббельса пришла безумной кровавой Валькирией в спальню его детей.
С этими всё ясно, но почему до конца воевали простые немцы? Может, предпочитали погибнуть, чем быть повешенными на столбах эсэсовцами? Или они сопротивлялись, как кричала геббельсовская пропаганда, «нашествию монголов, насиловавших и убивавших немецких женщин»? Немецкий историк полагает, что «всё же большинство сопротивлявшихся было уже апатично, устало от войны и не видело другой альтернативы».
И всё же должно быть что-то, что заставляло умирать тысячами немцев на последнем рубеже их войны, их обороны. Конечно, не преданность Гитлеру или нацизму. Наверное, следует искать корни такого сопротивления там же, где лежат и корни русского сопротивления немцам. Не режим и Сталина защищал русский солдат, а Россию. Так же, как и немцы, которым так и не удалась ни одна попытка устранить Гитлера, защищали Германию. И такого противника победить на последнем рубеже можно было только в смертельной схватке. Битва за Берлин и была смертельной схваткой.
Борис Николаевич
КАЙМАКОВ